Нильс Хаген - Охота на викинга [роман]
Я прохожу к Олегу, удерживаю его руку с телефоном.
Не надо никуда звонить.
Я вдруг всё вспоминаю. Вернее, я вспоминаю всё про сигнализацию.
— Я сейчас всё улажу.
Достаю смартфон — сеть есть, все нормально, а то тут бывает, что поезд пересекает обширные зоны, где мобильная связь попросту отсутствует, как в пустыне Сахара, — захожу на сайт фирмы, которая устанавливала сигнализацию, ввожу пароль и логин. Когда я подписывал договор аренды, адрес сайта и все данные по сигнализации мне передал хозяин квартиры, как раз на подобный случай. Вхожу в личный кабинет, вывожу окно «состояние охранной системы», набираю нужную команду. Под зеленым флажком появляется надпись: «Система включена, объект на охране».
— Вот, — ласково говорю я Арите, — все в порядке, сигнализация включена.
— То есть все нормуль? Никуда ехать не надо? — радостно вскидывается Костя. — Ну, тогда по пивасу, блин!
Олег убирает телефон.
— До чего техника дошла! — скрипит старуха.
Только Арита молчит. Она с тоской смотрит на меня и беззвучно шепчет какие-то слова. Я не умею читать по губам, но неожиданно понимаю то, что хочет сказать моя возлюбленная:
— Что же ты наделал, Ни? Что же ты наделал…
Просыпаюсь посреди ночи, на лице — испарина, все тело затекло. Жарко — проводница включила систему отопления на полную мощность. Ее в русских поездах топят углем, как в девятнадцатом веке. Это неэкологично, но очень эффективно. Снаружи царит космический холод, а в вагоне очень тепло.
Поезд кидает из стороны в сторону, словно корабль в бурю. Громко храпит Олег, на верхней полке ворочается Костя. Арита и старуха спят в соседнем купе. Мне приходит в голову, что логичнее было бы переселить бабу Надю на мое место, а нам с Аритой ехать вместе. Я несколько утомился за сегодняшний длинный день, начавшийся пивным завтраком, продолжившийся обедом в вагоне-ресторане, где все же не обошлось без водки — «под соляночку, Колян, под соляночку святое дело, блин!» — и завершившийся опять пивом. Меня больше не забавляют однообразные прибаутки Кости, раздражает старуха, а Олег, хотя и молчит, тоже не вызывает желания находиться с ним в одной компании.
А главное я соскучился! Банально, по-человечески соскучился по своей любимой. Кроме того, мне пришла в голову интересная мысль — сделать это в поезде.
Вагон почти пустой, кроме нашей компании, еще только в трех купе едет несколько пассажиров, нам с Аритой никто не помешает. Нужно просто переселить старуху, занять ее место и… Воображение рисует картины одна заманчивее Другой.
Почему это сразу не пришло мне в голову?
Стараясь не шуметь, поднимаюсь, нашариваю в полумраке обувь, придерживая рукой, открываю дверь и выхожу в коридор. Тут почему-то совсем темно, только сквозь сизые окна пробивается тусклый свет далекой и льдистой луны, висящей в звездном небе. Странно, обычно свет в поездах ночью горит.
Купе, где спят Арита и старуха, рядом с нашим. Хватаясь за стены, занавески, поручни — вагон раскачивается просто немилосердно, — иду туда. Нажимаю на холодную ручку двери, тяну на себя — вдруг они забыли поднять защелку? Нет, не забыли. Черт, что же делать? Стучать? Пожалуй, да, больше ничего и не остается.
Поднимаю сжатую в кулак руку…
Дверь отъезжает неожиданно и резко. На пороге — старуха. В их купе, так же как и в нашем, работает ночное освещение, и подсвеченная этим тусклым, инфернальным светом баба Надя представляется мне выходцем из преисподней, жутким суккубом, пережившим свой возраст, воплощением смерти, явившимся за мной.
Она страшна, как ночной кошмар. Грузная фигура, тяжелый взгляд исподлобья, сурово выдвинутая челюсть. Мне кажется, я даже вижу редкие волоски на морщинистой коже, хотя вокруг густой сумрак.
— Тебе чего? — свистящим шепотом спрашивает старуха и, предвосхищая мой ответ, уверенно говорит: — Спит она. Намаялась с тобой, алкашом. Прости господи, нашла сокровище, как будто своих мало…
Собираюсь с духом и, стараясь не смотреть на белеющие в темноте белки глаз бабы Нади, деревянным голосом произношу:
— Я хотел…
— Знаю я, чего ты хотел, — безапелляционно перебивает меня старуха. — Все вы одного хотите!
Я, растерявшись, никак не могу придумать, что ответить. Вдруг баба Надя тычет меня пальцами в грудь, сильно и больно. Тычет — и приговаривает:
— А ну иди отсюдова! Домой пошел! А ну…
Под этим напором я отступаю в коридор — и дверь купе передо мной задвигается.
В Новосибирск поезд прибывает около девяти утра по местному времени. В дороге мы были пятьдесят три часа. Выхожу из вагона следом за Аритой, и меня ощутимо ведет — и от двухдневной качки и от выпитого за эти два дня.
Сдержать слово, данное моей милой девочке, я, увы, не сумел. Прав был дедушка Гуннар, когда говорил: «Человеку всегда проще лечь, чем встать». На следующий день после той кошмарной ночи, когда старая карга тыкала мне в грудь своими костяными пальцами, я проснулся совершенно разбитый, меня знобило, болела голова. Тогда Костя достал откуда-то бутылку водки, в которой плавал стручок перца, и произнес решившую все фразу: «Не пьянства ради, а здоровья для». После «перцовки» был новый поход в вагон-ресторан, опять суп, на этот раз борщ, не выпить под который — грех.
В общем, я рад, что наша поездка завершилась. Обратно мы с Аритой полетим на самолете, это я решил твердо.
Вокруг шумит вокзальная толпа — приехавшие, встречающие. Что-то невнятно бубнит диктор по трансляции, вырывающиеся изо ртов и носов клубы пара окутывают лица людей, нахохлившиеся голуби жмутся по карнизам над окнами вокзала.
— Карета подана! — весело сообщает Олег, закончив переговоры по телефону. — Пошли, он там поставил, на площади слева.
Мы идем по перрону. Арита вдруг вцепляется в меня так, словно кто-то сейчас схватит ее за руку и утащит. Я ободряюще улыбаюсь, прижимаю Ариту к себе. Позади нас семенит и часто сопит баба Надя, сбоку вышагивает Костя.
— Ща в баньку, попаримся — все как рукой снимет, блин! — трещит он. — А завтра на охоту, блин. Колян, ты охоту любишь?
Я киваю — почему бы не поохотиться? Спохватившись, спрашиваю:
— А Арита? Она с нами поедет?
— Баба на охоте — плохая примета, — не поворачивая головы, бурчит идущий впереди Олег.
Арита сжимает мой локоть так, что кажется, прорвет сейчас пальцами ткань пуховой куртки. Я рассеянно смотрю на нее, улыбаюсь. Что с ней? Нервничает из-за нашего пьянства?
Мы проходим через вокзал и оказываемся на площади. Над нею вьется голубой туман от автомобильных выхлопов, сбоку торчит остроконечная башня с часами.
— Вот и наш лимузин, — громко сообщает Олег, подходя к серому микроавтобусу с тонированными стеклами.
Водитель, человек без возраста, одетый в стиле милитари, вылезает из-за руля, хмуро смотрит на нас, откатывает дверцу. Внутри холодно, как в могиле, окна заросли фантастически красивыми морозными узорами. Сажусь сзади, Арита прижимается ко мне.
— Ну, брат! — провозглашает Олег. — Трогай.
Микроавтобус срывается с места и начинает кружить по городским улицам. Из-под сидений идет теплый воздух — там стоят калориферы. Мало-помалу становится более-менее комфортно. Я с удовольствием бы посмотрел на дома и людей, но сквозь изморозь на окнах ничего не видно, а смотреть вперед мешают высокие спинки передних сидений.
Неожиданно мне приходит на ум мысль, что в таких вот микроавтобусах с. замороженными окнами хорошо возить заложников — они никогда не запомнят дороги. Мне становится смешно. Костя, сидящий впереди сбоку, поворачивается, ловит мой веселый взгляд, делает ободряющий жест и кричит, перекрывая шум двигателя:
— Колян, ты веники какие любишь, блин? Березовые, дубовые или можжевеловые?
Я пожимаю плечами.
— Можжевеловые — ништяк, блин! — кричит Костя. — После них весь в дырочку, как от аппликатора Кузнецова!
Он, водитель и Олег довольно хохочут, хотя я, например, смысла шутки не понял. Баба Надя сидит нахохлившейся вороной — она вообще никогда не смеется и не улыбается, а Арита…
Я смотрю на нее и понимаю, что моей девочке плохо.
— Что случилось? Тебя укачало?!
— Д-да, — постукивая зубами, соглашается она. — Нужно… нужно выйти! Быстрее!
— Остановите! — говорю я водителю. — Арите плохо!
Микроавтобус виляет вправо и долго тормозит, хрустя колесами по снегу Арита пробирается к двери, одной рукой цепляясь за спинки сидений, а другой — увлекая меня за собой. Выскочив из салона, она буквально тащит меня назад, за машину. По пути я мельком оглядываюсь — оказывается, мы уже выехали из города! Вокруг поля, вдали темнеет лес, поодаль какие-то постройки, столбы с проводами и дорога, перпендикулярная нашей. По ней едут машины.
Хлопает дверца — из микроавтобуса выбрался Олег, следом — Костя.
